День довгастаяння

Пн. 20:12. День довгастаяння

И так начался первый наш день заключения - гораздо дольше, чем следовало бы ожидать от астрономических суток. Сначала стояли глазами в стену, сначала напряженно, потом немного раскрепощенная, разговаривая между собой под гарканне милиционеров. Девушек отделили и повели на допросы куда-то на второй этаж, пытаешься улыбаться им, чтобы немного подбодрить и некоторые из них отвечают такой же улыбкой: что не зламилися. После заводят мужчин в коридор немного дальше и запирают за нами решетку; понимаешь, что ты окончательно в темнице и ближайшее будущее твоя известна. Хотя пока все радуются спадяванками, что при такой численности людей дело закончится штрафами. Но мы их явно пералякали сильно и они собираются мстить! ..


Повезло тем (в том числе и мне), кого считай сразу вызвали на допрос и составление протокола. Некоторые ждали этой ласки аж до утра и обескровленное ехали прямиком к суду. Милиционеры, которых Собрала на скорую руку, плохо знали, что и как нужно оформлять на неожиданно панавезеных задержанных. Поэтому старший из тех, что проводил допрос, во все более язвительные с каждым разом насмешки напарника выходил в коридор, чтобы посоветоваться с начальством. И Кожинов раз возвращался из обязательств писать какую-то очередную бумажку. "Это уже не смешно!" - В очередной раз замечает его напарник - "Хотя копирку которая была!" Но копирку очевидно не хватало. Оргтехника же и вообще конкретно иметься лишь в оппозиционных функционеров; не поняла, куда ее выбрасывают милиционеры после очередной конфискации.

Допрашивают по двое, меня рзам с парнем Александром из Молодечно. "На каток. Хотел на коньках паковзаць! "Милиционеры весело хохочут. Один все не может супыницца, насмехаться и переспрашивает о стоимости проката коньков и катка, а также возможной кампании для ерзанье. Обе стороны делают вид, что в данной учетной мизансцены снятия показаний они метко выполняют свою роль, здумляючы, что те четко определены и нагэтуль же предсказуемо-захватывающие, мол что в театре кабуки.

Допрос длится долго - часов может пять или шесть: вещи, описанные и пересмотрены одиноко лежать рядом, про часы на руке нат забываешь. Долго, прежде всего через маруднасць написания бесчисленных бумажек от руки в нескольких копиях. Милиционеры тяжело вздыхают, а тебя пронизывает мысль, что, если бы этим делом занимались сотрудники спецназа, которые нас принимали, задержаний было бы на порядок меньше.

Но доходит очередь и до спецназа, который также по двое заходит в камеру, где происходит допрос, чтобы наконец познакомиться с задержанными, что они должны опознать. Свидетели водле приказа бросают лихорадочный взгляд на лица людей, что так неистово выгукали на площади антигосударственные лозунги "Жыве Беларусь!" И "Уходи", а также не подчинялись "неаднакратным" (что ты сперва с сарказмом прочитываем как "неадекватным") призывом покинуть несанкционированное мероприятия. Их больше интересуют протоколы, где фигурируют фамилии и адреса, чтобы на их основании составить свой рапорт. На память свою они не жалуются. Правда один из "свидетелей" - спецназовец более старшего возраста за своего двадцатилетнего каляжанина - во время перерыва пытается пристально всмотреться тебе в лицо, чтобы ненароком произнести: "Где-то я тебя видел - знакомый мо лицо ... может в 2006 ..." За щитом и щитком ему очевидно видно лучше. Мне увидеть их глаза так близко случилось одно на этот раз. Удивительно, глаза кажется человеческие, остальное остается невидимым ...

После того как нас сцягали на кинопробы и на аллею славы (оставить свой бессмертный образ и отпечаток руки) с протоколами решили наконец заканчивает. Девять страниц вместе с титульной. И это только один экземпляр. Эту систему потерять силкаваная ею бюрократия.

После шестичасового стояния ноги уже просто жужжат и нас милостиво (тех счастливцев, которых допросили) разбросали по камерам. Тогда это казалось облегчением; чтоб нам знать, что в них же впоследствии и ютится столько дней. Поспать не успели, слишком мало времени; были срочно разбужен и отвезены в суд. во дворе Окрестина, о котором ты уже знаешь главное - как расшифровать слово ЦИП, наблюдается утренняя вертеп: никто не знает, кого куда и на какой Черт надо везти - ни милиционеры, ни тем более сами задержанные. Наконец кто-то, кто управляет всем этим столпотворением, отдает приказ и нашу группу (человек 30) загоняют в знакомый МАЗ-переделку, который между собой продолжаем именовать автозаком.

По дороге большинство стоит, на скамейках расположились преимущественно наши охранники - знакомые до боли в ноге парни в черном стандартным одежде. Одни из них большую часть дороги к зданию суда будут молчать, другие пытаются избавиться от скуки в гамонцы с задержанными. Один, неугомонный экстраверт, постоянно насмехаться из всего, что его окружает и лаконичных реплик арестованных. На него мало кто обращает внимания, но очевидно его данного факт не смущает. Наконец поднимает голов молчун-спецназовец рядом со мной, который решал также немного поговорить под неадабральным пазорам соратника. Обязательный дебют обмена дежурными репликами: "Чего тебе понадобилось на этой площади?" - "Хотелось мнение свое доказать!" "Родственники сейчас конкретно волнуются?!" - "Да, но должны меня понять". "А вот у вас разве у всех здесь одинаковое мнение насчет того, что происходит? - Пытаешься перетянуть разговор на себя. Через маленькую паузу слышишь: "У каждого свое мнение, личное!" Тушэ. После прямого вопроса с моей стороны спросить о чем-то другое мой собеседник запала больше не имеет. Но потом все же не выдерживает и обращается к тем, кто стоит рядом, про извечное: "А сколько вам все-таки за это заплатили денег?" Вопрос якобы ко всем и все как по обыкновению горько пасмихаюцца. Некоторые пытаются доказать, что деньгами измеряется в жизни далеко не все.

Наконец внимание спецназовца окончательно прыцягае парень в мехавым капюшоны, что находится рядом и разговаривает с ним стало по-белорусски. "Откуда язык знаешь?" - "Изучил, когда был подростком ..." - отозвался тот. - "Книгу прочитал по истории о величии этой земле, о старых временах и деяния наших предков - и обидно стало, что живем здесь и обо всем этом забываем, теряем". "Все равно Эта язык не имеет шансов, кто на ней будет разговаривать?!" - "Да, теперь по-белорусски разговаривает людей не так много, но дайте немного времени. В послевоенной Чехии после развала австро-венгерской империи лишь два процента людей говорили по-чешски, но большинство перешло на нее в течение двух поколений, нужно немного желания и поддержки! "Задумывается. "Так ты мо историк?" - "Нет, журналист; работаю на независимые издания, бумажные, интернет, на это и живу ..." Это немного после, хотя бы должно было быть изначально.

"Что же тебе не нравится впрочем в существующей власти?" - Вопрос, который искренне беспокоит многих людей в форме. И очевидно, что спецназовец впервые слышит такие невероятные для него вещи, что население Беларуси ежегодно сокращается почти на тридцать тысяч (может и больше), что много кто страдает от алкогольной зависимости (уже мо треть хозяйств), рушатся семьи и стремительно растет число разводов, абортов, средняя же продолжительность жизни мужчин немного не дотягивает до пенсионного возраста. "Откуда такая информация?" - Смущенно говорит молодой человек и узнает с удивлением, что все данного данные и цифры можно получить чуть ли не на сайте Белстата. "Но Президент никого не вынуждает пить, дело это личное, зависит от нрава. Я же вот не пью! "Да, никого не заставляют, но зачастую и не оставляют другого выхода, да ликеро-водочная отрасль как и в советское время остается одним из основных источников пополнения бюджета. Человек в форме остается в состоянии замешательства и в задумчивости утихает. Остальные его сторонники на любые жалобы задержанных отвечают жестко и стандартно: "мы вас на площадь не звали!" Ну и на том спасибо.